Горшеня
едет-дремлет с горшками. Догнал его государь Иван Васильевич: «Мир по
дороге!» И Горшеня оглянулся. «Благодарим, просим со смиреньем».—
«Знать, вздремал? — «Вздремал, великий государь! Не бойся того, кто
песни поет, а бойся того, кто дремлет».— «Экой ты смелый, горшеня!
Люблю этаких. Ямщик, поезжай тише. А что, горшенюшка, давно ты этим
ремеслом кормишься?» — «Сызмолоду, да вот и середовой стал».— «Кормишь
детей?» — «Кормлю, ваше царское величество! И не пашу, и не кошу, и не
жну, и морозом не бьет».— «Хорошо, горшеня, но все-таки на свете не без
худа».— «Да, ваше царское величество. На свете есть три худа».— «А
какие три худа, горшенюшка?» — «Первое худо: худой шабер, а второе
худо: худая жена, а третье худо: худой разум».— «А скажи мне, которое
худо всех хуже?» — «От худого шабра уйду, от худой жены тоже можно, как
будет с детьми жить; а от худого разума не уйдешь — все с тобой».—
«Так, верно, горшеня! Ты мозголов. Слушай! Ты для меня — а я для
тебя. Прилетят гуси с Руси, перышки ощиплешь, а по-правильному
покинешь!» — «Годится, так покину — как придет, а то и наголо».— «Ну,
горшеня, постой на час! Я погляжу твою посуду».
Горшеня остановился, начал раскладывать товар. Государь стал
глядеть, и показались ему три тарелочки глиняны. «Ты наделаешь мне
этаких?» — «Сколько угодно вашему царскому величеству?» — «Возов
десяток надо».— «На много ли дашь время?» — «Месяц».— «Можно и в две
недели представить, и в город. Я для тебя, ты для меня».— «Спасибо,
горшенюшка!» — «А ты, государь, где будешь в то время, как я представлю
товар в город?» — «Буду в дому у купца в гостях». Государь приехал в
город и приказал, чтобы на всех угощениях не было посуды ни серебряной,
ни оловянной, ни медной, ни деревянной, а была бы все глиняная.
Горшеня кончил заказ царский и привез товар в город. Один
боярин выехал на торжище к горшене и говорит ему: «Бог за товаром,
горшеня!»— «Просим покорно».— «Продай мне весь товар».— «Нельзя, по
заказу».— «А что тебе, ты бери деньги — не повинят из этого, коли не
взял задатку под работу. Ну, что возьмешь?» — «А вот что: каждую
посудину насыпать полну денег».— «Полно, горшенюшка, много!» — «Ну,
хорошо, одну насыпать, а две отдать — хочешь?» И сладили. «Ты для меня, а
я для тебя». Насыпают да высыпают, сыпали, сыпали... денег не стало, а
товару еще много. Боярин, видя худо, съездил домой, привез еще денег.
Опять сыплют да сыплют — товару все много. «Как быть, горшенюшка?» —
«Ну что, не жадал (не ожидал)? Нечего делать, я тебя уважу — только
знаешь что: свези меня на себе до этого двора, отдам и товар и все
деньги».
Боярин мялся, мялся — жаль и денег, жаль и себя; но делать
нечего — сладили. Выпрягли лошадь — сел мужик, повез боярин; в споре
дело. Горшеня запел песню, боярин везет да везет. «До коих же мест
везти тебя?» — «Вот до этого двора и до этого дому». Весело поет
горшеня, против дому он высоко поднял. Государь услыхал, выбег на
крыльцо — признал горшеню. «Ба! Здравствуй, горшенюшка, с приездом!» —
«Благодарю, ваше царское величество».— «Да на чем ты едешь?» — «На
худом-то разуме, государь».— «Ну, мозголов, горшеня, умел товар
продать! Боярин! Скидай строевую одежду и сапоги, а ты, горшеня, кафтан
и разувай лапти;ты их обувай, боярин, а ты, горшеня, надевай
его строевую одежду. Умел товар продать! Не много послужил, да много
услужил — а ты не умел владеть боярством. Ну, горшеня, прилетели гуси с
Руси?» — «Прилетели».— «Перышки ощипал, а по-правйльному покинул?» —
«Нет, наголо, великий осударь,— всего ощипал».
|